Евстегнеев Владимир Николаевич

Сердце больницы

Об анестезиологе-реаниматологе Центральной городской больницы Владимире Николаевиче Евстегнееве, спасшем сотни жизней.

Миопия, качающиеся зубы, бронхиальная астма, сахарный диабет - докторов этой специализации ин­тересует всё. Больные в этом отделении меняются, как перчатки, и представлены во всём многообразии: хирургические, лор-больные, из урологии, гинеколо­гии, травмы... Себя эти доктора называют бойцами невидимого фронта. Они пациентов успевают изу­чить от и до, а те их, порой, даже и вспомнить не мо­гут. Их рабочее место – закрытое отделение, доступ в которое кроме докторов имеют только тяжёлые больные и сотрудники теперь уже полиции, потому что реанимация не терпит суеты и требует некоторой обособленности.

То, что он будет именно анестезиологом-реаниматологом, Владимир Николаевич Евстегнеев понял ещё на первых курсах мединститута, когда студентом устроился в отделение реанимации на Первой Советской медбра­том. Два года вместе с сестричками помогал докторам возвращать к жизни людей, находящихся между небом и землёй. Может, и до окончания института никуда бы не ушёл, да на шестом курсе коллеги медбрата выгнали: из сестринского ранга будущий эскулап уже вырос, а до врачебного ещё не дорос. Год пришлось пропустить. Зато сразу, как получил диплом, пришёл в свое родное отде­ление. Сегодня за плечами Владимира Николаевича 36 лет врачебной практики. И все - на посту анестезиолога.

В реанимацию почти всегда попадают раз и навсегда. Есть в этой работе что-то, что крепко держит. И это даже не осознание значимости дела, которым занимаешься, работа любого другого врача ничуть не менее значима, а что-то, что словами объяснить трудно. Реаниматоло­гам приходится видеть много слёз, объясняться с род­ственниками своих пациентов, жизнь которых проходит на грани, бороться за жизнь человека, который сам это­го делать уже не может, но всё то же самое наполняет жизнь так, что всё прочее уходит на второй план. Был во врачебной практике доктора Евстегнеева случай, когда в отделение привезли больную с давлением 60 на 20. Это полный коллапс, организм при таком давлении прекраща­ет жизнедеятельность. Но она ещё жила: сердце, почки, легкие из последних сил, пытались выполнять свою рабо­ту. В больницу незадолго до этого случая пришел лабо­раторный дозатор. Как практически его применять, никто не знал, но теоретически он мог спасти пациентку. Бри­гада решила рискнуть, попробовать применить дозатор в реабилитации сложной пациентки: в бедренную артерию глубоко, почти к самой почке, вставили катетер и начали подавать лекарство, искусственно заставляя почку ра­ботать и очищаться. Уже утром следующего дня об изо­бретении усть-илимских докторов знали в Иркутске. На самолёте в тот же день из областного центра прилетели коллеги, чтобы на месте разобраться, как безнадёжный случай вдруг обернулся профессиональным прорывом. Метод потом был описан,

в работе, считает Владимир Николаевич, слишком мно­го стало стандартов. Может, это и неплохо, желание всё просчитать и предусмотреть, но жизнь не желает уклады­ваться в стандарты. Однажды на «скорой» привезли двух мальчишек лет пяти-шести. Они гуляли одни и догуляли до свалки. На её окраине, на отбросах, замечательно нали­лась какая-то лесная ягода, то ли черника, то ли голубика, за давностью лет уж и не припоминается. Мальчишки яго­ды наелись от пуза, и ничем страшнее поноса это, может, и не обернулось бы, но на беду на свалку вывалили купорос. И ягодка, крупная, наливная, оказалась отравленной. Ког­да мальчишек привезли, один был в тяжёлом состоянии, другой – в крайне тяжёлом. В отношении второго решили применить гемосорбцию. Тоже доморощенную: не было тогда ещё в арсенале усть-илимских врачей современных аппаратов, благодаря которым такие процедуры делаются сегодня. Понимали, что необходима очистка крови. Уголь - хороший абсорбент. Но как с помощью угля очистить кровь ребёнка? Помогла рационализаторская жилка: два больших шприца соединили, в один вставили очень-очень тонкую мембрану, отделяющую угольный наполнитель, другой работал как поршень. Собрали только один аппа­рат - не смогли найти второй тончайшей мембраны - и подсоединили его к тому ребёнку, что был в очень тяжё­лом состоянии. Терять было нечего, а эта самоделка мог­ла спасти жизнь. Ребёнок выжил. Кровь очистилась, и по­немногу уровень интоксикации стал снижаться. А второй мальчишка умер: пока искали ещё одну мембрану, орга­низм не справился с отравлением.

Сегодня за такие новаторства докторов не погладили бы по головке, а тогда Владимир Николаевич как заведую­щий отделением даже пытался зарегистрировать случай как рационализаторский. Но глухое это оказалось дело в маленьком сибирском городке. Как и занятия наукой. Ещё в молодости его заинтересовал феномен народов Севера. Оказывается, и это было подтверждено исследованиями научных институтов, в крови северных народов имеются особые полипептиды, которые позволяют им быть менее восприимчивыми к низким температурам. Вплоть до того, что аборигены при переохлаждении замерзают не сразу. Если человека вовремя принести в слегка прогреваемое помещение и особым образом отогреть, он способен «от­таять». Этот феномен всегда интересовал доктора, а не­сколько лет назад случай позволил соприкоснуться с этим необычным явлением. Происшествие это взбудоражило не только весь город, отголоски его докатились до Москвы: младенца выкинули в форточку. Пролежав в сугробе какое-то время, ребёнок окоченел. Тельце нашла соседка, она же вызвала «скорую», а пока та ехала, положила свёрток на подоконник. Это обстоятельство и спасло младенца. И то, что мама его была из малых народов Севера, кровь ко­торых медленнее, чем у всех других под воздействием хо­лода кристаллизуется. Приехавший доктор, уверен Влади­мир Николаевич, не ошибся, когда сказал, что ребёнок не подаёт признаков жизни. Они появились спустя время, ког­да тельце немного отогрелось. Официальная точка зрения на ситуацию была другой, но Евстегнеев считает, причина именно в этом. Интересно было бы заняться этой истори­ей серьёзно, но тогда нужно было бы оставить практику, а без работы в отделении свою жизнь доктор Евстегнеев не представляет.

Работа для Владимира Николаевича - это всё. Пока была жива жена, супруги любили ездить на Байкал. Для поездок машину даже специально оборудовали. И кол­лективные выезды на природу любили. Раньше они часто устраивались. Ездили семьями, с детьми. Это сближало, давало ощущение единства. Поэтому раньше доктора шли работать, а теперь, говорит Владимир Николаевич, идут на работу. Тонкая грань, но как точно всё выраже­но... И нет в этом никакой снисходительности. Молодёжь Евстегнеев уважает. Считает, молодые коллеги приходят в профессию более подготовленными, они настойчивы, предприимчивы. И, в то же время, жалеет: тяжелая у них работа, почти шахтёрская...

Сегодня в реанимационном отделении Центральной городской больницы работают девять реаниматологов. И каждому работы хватает. А что поделаешь, если реа­нимация - сердце больницы, которое меняет пациентов, как перчатки, и в котором они представлены во всём многообразии.

Жарикова, Е. Сердце больницы  // Вечерний Усть-Илим. – 2011. – 12 окт. – С. 3 : фот.