В Андорре она пела для усть-илимцев

Надежда Зинченко об участии Ирины Вшивковой в Международном фестивале молодых исполнителей оперы.

В Андорре она пела для усть-илимцев

На юге Европы, на границе между Испанией и Францией, уютно распо­ложилось крохотное государство Ан­дорра с одноименной столицей. По российским меркам его и государством трудно назвать: гряда горных деревень с утопающими в садах и цветниках домиками у хрустальных ручьев, со стадами ухоженного скота на лужай­ках. И всего-то. В одном из таких по­селений с романтичным названием Санта Джулия де Лория летом этого года проходил международный фести­валь молодых исполнителей оперы. Его организовала всемирно известная оперная прима Монтсеррат Кабалье. На фестиваль съехались певцы со всего света. За номером «14» на нем выступала студентка второго курса Новосибирской консерватории им. Глинки — Ирина Вшивкова из г. Усть- Илимска.

С Ириной и ее мамой Любовью Ивановной мы встретились в их од­нокомнатной, старой планировки квартире на первом этаже. К разгово­ру по душам располагали и сердеч­ность хозяев, и простая, но уютная обстановка: самошитые занавески на окнах, скатерть и салфетки на круг­лом столе, самодельный столовый гарнитур, обклеенный обоями под мра­мор и дерево. Мне невольно вспомни­лись строчки Иосифа Уткина: «Мы любим дом, где любят нас. Пускай он сир, пускай он душен. Но лишь бы тихое радушье цвело в окне хозяйских глаз». 

Любовь Ивановна — внешне цве­тущая, изящная женщина — давно на инвалидности. По вечерам подрабаты­вает техничкой в одном из коммерчес­ких банков, а днем потихоньку что-то шьет или из обрезков древесностружеч­ных плит «меблирует свои апартамен­ты». В детстве она постоянно находи­лась рядом с отцом, который плотни­чал и столярничал, вот и запомнила, как соединяются и крепятся детали, привинчиваются навесы. Так из-под ее рук вышла стенка в зал, гарнитур в прихожую. Обклеила их обоями «под орех» — получилось, как говорят, де­шево и сердито. Любую, отслужившую срок вещь, Любовь Ивановна стара­ется использовать в новом качестве. Так из старого зонтика и лыжной пал­ки у нее получился красивый абажур, из старой столешницы — чайный сто­лик «а ля Людовик XIV». А чтобы хорошо выглядеть самой и быть для дочери примером творческого перекра­ивания приземленного быта, Любовь Ивановна научилась делать модель­ные стрижки, маникюр. Все ее мысли и дела пронизаны одним — заботой о единственной своей кровиночке, доч­ке.

Любовь Ивановна уходит на работу, а мы с Ириной продолжа­ем беседу. Спрашиваю, дума­ла ли она когда-нибудь о том, что жизнь предоставит воз­можность еще студенткой вы­ступить на международной сцене, увидеть знаменитую Монтсеррат Кабалье? Ирина задумывается, какое-то время молчит, а потом отвечает, что скорее нет, чем да, хотя арти­сткой ей хотелось быть с ма­лых лет. Наверное, это жела­ние возникло еще в старшей группе детского сада, когда ей поручили роль Снегурочки на новогоднем утреннике, а мо­жет, еще раньше.

— Но это мое желание нельзя назвать мечтой. Меч­ та, как я понимаю, прият­на, она возносит человека на высоту или погружает в гре­зы, а я всегда и за все чув­ствовала ответственность. А еще у меня с детства ос­тались воспоминания о пронзительной любви и жалости ко всему и всем, особенно к маленьким птичкам, что так грустно щебетали на деревь­ях, которые росли на игровой площадке детского сада. На выпускном в детском саду все ребята пили чай, уплетая пирожные и кон­феты, а я рыдала. От горя, что уже не буду приходить в группу каждый день, говорить нянечкам и поварам: «Здравствуйте! Спасибо за обед и чи­стоту!»

В школе я занималась музыкой по классу фортепиано и пела в хоре. Дол­гое время мама не могла купить мне инструмент. Ходила заниматься к однокласснице. Понимала, что достав­ляю неудобства ее родителям, но от­ветственность и, конечно, желание петь не позволяли оставить занятия. О том, что у меня — голос, что его надо ставить, беречь и развивать, пе­дагоги заговорили, когда я училась в седьмом классе. Но это не вызвало у меня ни чувства какой-то своей осо­бенности, ни мечтаний о будущем. Во мне жила та же щемящая ответ­ственность, переходящая в горячую благодарность ко всем, кто со мною занимался. Вообще каждого взросло­го человека я воспринимала с сознани­ем, что это — учитель, который может преподать урок добра или зла. Добра я получала больше, но все рав­но была очень неуверенной в себе. С этим чувством я выступала на сцене эстетического лицея, городского ДК, в передачах «На балу у Золушки», «Утренняя звезда» и других програм­мах ОРТ по поиску юных талантов. Впервые какую-то уверенность и полет вдохновения испытала лишь в выпускном классе, на отчетном кон­церте эстетического лицея, который проходил в театральном зале городс­кого ДК «Дружба». С каждым словом и звуком песни я посылала любовь людям и каким-то чудесным образом получала ее обратно. Зал горячо ап­лодировал, а мне хотелось петь еще и еще.

Ирина считает, что у нее есть ан­гел-хранитель, который ведет по жиз­ни и все устраивает лучшим образом. Она училась в школе № 7 по месту жительства и выступала с эстрадны­ми песнями. Ее прослушивал и удив­лялся силе ее голоса, предсказав ус­пех на сцене, известный Александр Малинин, приезжавший в тупиковый северный город с концертом. Потом ее неожиданно пригласили учиться в эстетический лицей при школе № 8, где завуч Марина Александровна Ва­гина и преподаватель Галина Вале­рьевна Антипина предложили ей петь классические произведения. Она на­чала с «Легенды» Чайковского на сти­хи Плещеева об Отроке, который вы­растил сад из роз, роздал цветы де­тям, оставив себе стебли с шипами, из которых Ему и сплели венец, когда Он стал взрослым.

Когда она три года назад заканчи­вала школу, Усть-Илимск находился в глубоком кризисе: не работали пред­приятия, нигде не выплачивалась за работная плата. Педагоги, родители школьных подруг твердили о том, что ее талант надо развивать, а она знала одно: мама не сможет отправить ее учиться на инвалидную пенсию, и ни­каких планов не строила. Но в то же время в глубине ее души жила уверен­ность, что Тот, о Котором она пела, не оставит ее без цветка из Его сада. Так оно и вышло. Кто-то из случай­ных знакомых в случайном разговоре рассказал об Ирине генеральному ди­ректору ЗАО «Илимское лесоперева­лочное предприятие № 3» (сейчас это одно из структурных подразделений градообразующего предприятия ОАО «ПО «Усть-Илимский ЛПК»). Вале­рий Федорович Подилько — сам отец троих детей, которых надо поднимать на ноги, проникся судьбой чужой де­вочки.

— Есть в народе такое выражение: «как родной отец». Этот человек для меня — больше, чем «как отец». Он не просто выделил деньги и забыл о них, как это делают другие спонсоры, а счел нужным встретиться, поговорить. Он дал мне такие добрые и мудрые настав­ления, какие должен обязательно дать любящий отец дочери, отправляющей­ся в самостоятельную жизнь. Когда я приезжаю на каникулы, он обязатель­но находит время поинтересоваться моими делами. И опять его слова бы­вают полны глубокого житейского смысла и доброты.

Обычно в консерваторию поступа­ют после окончания музыкального учи­лища или двухгодичного подготови­тельного отделения. Ирину после про­слушивания сразу зачислили на так называемый подкуре, с нею стал за­ниматься один из лучших преподава­телей консерватории. На втором кур­се ей дали роль Снегурочки в одно­именной опере Римского-Корсакова, которую консерватория готовит для выступления в академическом театре Новосибирска. Такие партии обычно доверяют уже выпускникам.

Поездка на фестиваль в Андорру, считает Ирина, тоже состоялась по произволению свыше. Консерватория не имела средств направить кого бы то ни было на фестиваль за границу. Деканат предложил студентам самим найти себе спонсоров. По первому обращению управляющая организа­ция Усть-Илимского ЛПК «Континенталь Интернэшнл» вы делила из прибыли средства и на поездку, и на концертное платье. В дальнейшем, правда, не обошлось без сложностей. Деньги на счет поступили всего за не­сколько дней до начала фестиваля, а надо было еще добраться из Новоси­бирска в Москву, оформить выездные документы. В испанском посольстве Ирину внимательно выслушали и ска­зали, что эта процедура займет месяц. Тогда она обратилась в посольство Франции, где ее принял сам консул. По его распоряжению все документы были без пошлины оформлены в те­чение полдня.

— До этого я никуда самостоя­тельно не ездила и практически нигде дальше Усть-Илимска не бывала. В школьных поездках в Москву для выс­тупления на ОРТ меня всегда сопровож­дали педагоги. А здесь надо было самой искать иностранные посольства в ог­ромной незнакомой Москве, стоять в очередях на запись к консулам, оформ­лять бронь на визу и саму визу, приоб­ретать билеты и полностью отвечать не только за себя, но и за выделенные предприятием деньги, заработанные коллективом. Обычно я стесняюсь даже знакомых людей, а здесь надо было постоянно обращаться к незнакомым. И вдруг в какой-то момент я почув­ствовала, что это очень легко и про­сто — подойти к любому человеку, спросить об интересующем предмете, благодарно улыбнуться и сказать: «Спасибо». Все эти дни я ежечасно, ежеминутно мысленно молилась Богу, почти физически ощущая присутствие некой направляющей доброй силы.

Из Москвы Ирина вылетела в Париж, оттуда — в Тулузу. В Тулузе полицейский пояснил, что в Андорру можно добраться только автотранс­портом. Однако нанять такси или ча­стную машину в такой жаркий лет­ний вечер перед выходными — дело до­вольно сложное, все водители и вла­дельцы транспорта отдыхают с семь­ями. Ирина была почти в отчаянии, ведь фестиваль под эгидой знамени­той Монтсеррат Кабалье начинался утром следующего дня. Опоздать к открытию первого тура — значит по­терять возможность выступать. К сча­стью, в это время и в этом месте ока­зался один молодой человек из Шве­ции, который тоже желал попасть на фестиваль в Андорру. Он увидел в руках Ирины проспекты фестиваля, понял, в чем дело, и любезно предло­жил отправиться в путь вместе на за­ранее заказанном микроавтобусе.

Путь из Тулузы в Андорру проле­гал через горы, по узкой серпантин­ной дороге. Свет фар микроавтобуса выхватывал из быстро упавшей на горы темени крутые повороты, за ко­торыми просматривались крутые об­рывы с оградительными столбиками по краю. В какие-то моменты казалось, что водитель не справится с рулевым управлением, микроавтобус не впи­шется в поворот и они улетят в про­пасть. Но все обошлось благополуч­но, через 4 часа, уже заполночь, путе­шественники прибыли в Сайта Джу­лия де Лория.

Из пятидесяти участников фести­валя Ирина оказалась самой юной и единственной исполнительницей, ко­торая еще училась. Кроме того, все другие конкурсанты приехали со сво­ими концертмейстерами и продюсера­ми, а некоторые еще и в окружении родителей и друзей — для поддержки духа.

Ирина готовилась выступить с арией Марфы из оперы Римского-Кор­сакова «Царская невеста» и «Колы­бельной» Валхавы из оперы «Садко». Но в конкурсной программе не оказа­лось ни одного произведения русско­го композитора. Ирине даже довелось услышать, что в Европе вообще пло­хо знают русское классическое опер­ное искусство, и хорошо, если кто в разговоре о классической музыке на­зовет имя Чайковского. Жюри фести­валя поставило участников в жесткие условия: произведения можно было выбирать только из предложенного ре­пертуара и петь на языке оригинала. Ирина выбрала арию Джульетты из оперы Беллини «Монтекки и Капулет- ти». С этим номером выступали еще пять участниц фестиваля — профес­сиональных оперных певиц, по самой лучшей из них жюри признало рус­скую Джульетту из Сибири. Так Ири­на прошла в полуфинал.

—                  Я была счастлива, как никогда! Там, в Андорре, я пела для усть-илимцев, ведь по жизни меня поддерживает не кто-то один, а весь город. Такое ред­ко бывает. Мне хотелось поделиться радостью с целым миром и, конечно, с мамой. Я знала, что в это время на другом континенте она не спит и пере­живает за каждый мой шаг. При пер­вой же выдавшейся свободной минутке позвонила ей.

Во втором туре Ирина пела на не­мецком языке ариетту Вебера «Энхен». Творчество этого композитора, стиль его произведений она в консерватории еще не проходила. Немецкий язык, его колорит тоже были ей не знакомы. Зрители аплодировали ей бурно, от души, а за кулисами участники из разных стран пожимали руки, гово­рили слова похвалы и поддержки. Это скрасило известие о том, что она не прошла в финал. Зато вторая испол­нительница из России, которую пред­ставляли без фамилии, просто — «Зла­та из Москвы», заняла третье место.

—                  Я поняла, что нахожусь у под­ножия высокой горы оперного искус­ства и, чтобы подняться на ее верши­ну, надо еще много-много учиться. Я будто вновь родилась на свет — по­чувствовала уверенность в себе, в том, что многое смогу сказать людям на языке оперы. В этом новом своем со­стоянии я вновь познаю мир и все больше убеждаюсь, что искусство и красота — та область, через которую людям открывается путь к небу, а зна­чит — к любви и добру.

Ирина рассказывала, что закрытие фестиваля, возвращение в Россию, сдача экзаменационной сессии в кон­серватории, поездка в Санкт-Петер­бург, знакомство со знаменитым Мариинским театром оперы и балета про­летели с особенной быстротой. Потом был путь домой — в тесную квартиру к маме, к подругам детства, учителям, березам в школьном парке. А над всем этим — яркие, как молнии, мысли- ощущения: «Какая я все же счастли­вая! И как я должна быть благодарна всем добрым людям за то, что они есть на свете!»

Русская сила. – 2001. - № 6. - С.46-47.