Токаренко Василий Петрович - водитель-первостроитель

На перекрестке дорог и судеб

Детство и юность Василия Петровича прошли на станции Тарба­гатай Забайкальской железной до­роги. Отец работал машинистом паровоза. Мама, как было заведе­но в те годы, занималась детьми, а их было шестеро в семье, вела домашнее хозяйство. О том, что жизнь - штука не простая, Васи­лий Петрович, тогда еще малень­кий Вася, узнал рано. Помнит, иг­рали они, деревенские мальчиш­ки, в жмурки на улице. Внимание всех привлек шум мотора и клубы пыли. Машины в те годы и в районном центре Петровский Завод была  редкостью, а в Тарбагатае ребятишки увидели ее первый раз. Машина остановилась около ста­рого дома, в котором не так давно поселилась переехавшая из глу­бинки очень бедная многодетная семья. Из машины вышли люди и направились во двор. Вскоре они вывели отца бедняцкого семей­ства, затолкали в машину, сели сами, и машина рванула с места, понеслась, опять поднимая клубы пыли. Вслед за нею, было, кину­лась бежать жена арестованного с детьми. Но машина уже скрылась за околицей. Женщина протянула вслед клубам пыли руки и с рыда­ниями упала на дорогу.

Василий и другие дети, ошеломлен­ные увиденным, разошлись по домам. Потом он слышал обрывки фраз из разговоров взрослых, что машина, на которой увезли отца бедняцкого семейства, называет­ся «черный воронок», и что того человека кто-то оклеветал. Вот и пришили ему такое дело, что и се­мья теперь будет жить с клеймом «жена и дети врага народа». Что это такое, Василий не понимал, но чувствовал: это страшно. В тот год он пошел в первый класс. И опять же из разговоров взрослых узнал, что в самом большом городе СССР, Москве, судили большого начальника по фамилии Ежов за то, что много безвинного народа загубил. А потом в семье были разговоры о том, что Ежова вовремя разобла­чили. Председатель сельсовета признался отцу Василия, что тот тоже был в «черном списке». Пред­седатель подозревал, что и сам он где-то значился в списках тайных, агентов иностранной разведки, вредителей и чуждых элементов.  Рюкзак с сухарями и сменным бе­льем стоял  у него наготове.

Большинство жителей Тарбагатая работали в колхозе. Против всех семья железнодорожников  Токаренко считалась обеспеченной: усадьба 15 соток, просторный дом, огород, хозяйство. И если  колхознику за трудодни ставили только «галочку» в табеле, то на желез­ной дороге отцу платили деньги.

Мы рано взрослели: война

Налаженный строй жизни по­рушила война. С первых ее дней отца и весь экипаж паровоза мо­билизовали в прифронтовую зону. В коротких письмах отец сообщал, что работать приходится по пять суток подряд, без горячей еды и отдыха. Наказывал матери беречь детей, а ему, Василию, быть ей и сестрам опорой. Он хоть и сред­ний в семье, но мужик. В то лето 9-летний Вася Токаренко, как и все другие тарбагатайские мальчишки, пошел работать в колхоз. Весь день они дергали между рядами пшеницы сурепку и другие сорня­ки, а когда настала уборочная, хо­дили по полям за конной жаткой и начисто подбирали колоски. Потом копали картошку.

Потом вести от отца переста­ли приходить. Мать отправляла куда-то запросы через знакомого грамотного человека, печалилась, как, наконец, получила телеграм­му, что муж ее скоропостижно скончался в госпитале. Она опять куда-то писала, чтоб оформить пенсию на шестерых сирот, да так ничего и не добилась.

Жили голодно. Весь хлеб, вы­ращенный в колхозе, отправлял­ся на фронт. И для фронта каж­дой семье надо было отдать мясо, масло, молоко, яйца, да еще день­гами заплатить налоги. Вырастить вдосталь картошки на личном под­ворье не удавалось. Половину на­дела земли при усадьбе отрезали. Каждую весну из сельсовета при­ходила комиссия с саженью и тща­тельно вымеряла клочок приуса­дебного участка, которым можно было пользоваться. Если в каком- то месте огород на лопату-две вы­ступал за межу, колышки перестав­лялись почти на метр в меньшую сторону и матери строго выгова­ривали впредь не залезать, куда не положено. Но как бы трудно не жилось их семье, мать никому из детей не позволила оставить шко­лу до окончания 7-летки, которая в те годы приравнивалась к сред­нему образованию.

Победа и конец Второй мировой

Летом 1945-го 14-летний Ва­силий с ровесниками работал на железной дороге. Наравне со взрослыми мальчишки выравнива­ли «разгон» пути, делали рихтовку и подсыпку, разгружали плат­формы с балластом, чистили и равняли дерном откосы, красили оградительные столбики,

выклады­вали вокруг опор с путевыми зна­ками звезды из кирпича, белили их, чтоб было красиво. Через станцию Тарбагатай весь июнь и июль шли эшелоны на восток с военной тех­никой, людьми и хозяйственной амуницией. В тамбурах и на под­ножках теплушек, а также на плат­формах с военной техникой и в то­варняках с лошадьми стояли и си­дели разомлевшие от жары, с рас­стегнутыми воротами гимнастерок веселые солдаты. Некоторые игра­ли на гармошках и баянах, пели. Завидев худых пацанов с ломами, подбойниками шпал и совковыми лопатами в руках, они дружелюб­но махали руками, кричали: «Под­ходи, подставляй». А куда насы­пать? Хоть ладони подставляй. Солдаты снимали с себя пилотки, щедро накладывали в них горячей каши с маслом, а то и с тушенкой, протягивали пацанам: «Ешьте, сынки». У некоторых солдат и офи­церов гимнастерки и кители были в орденах и медалях. Видно было, что эти люди воевали на фронте.

А другие были совсем молодыми, пороха еще не нюхали. Но у всех были такие добрые, открытые и радостные лица, каких Василий потом в своей жизни больше не видел. То была радость Великой Победы. В конце августа и сентяб­ре военные эшелоны пошли в об­ратном направлении, на запад. И однажды через Тарбагатай прошел эшелон с необычными пассажирами: в незнакомой военной форме без знаков отличия, низкорослые, с округлыми лицами и раскосыми  глазами, большинство в очках. Ва­силий с товарищами застыли в не­мом изумлении: людей такой на­ружности они никогда не видели. Кто-то из взрослых объяснил: «Это пленных япошек привезли».

В 1946-м Василий окончил се­милетку, устроился учеником тока­ря на ремонтный завод Петровс­кого Завода. На работу и с работы ходил за 3,5 км пешком. На этом же заводе работало много плен­ных японцев. Им, как и малорос­лым местным подросткам, стави­ли деревянные подставки к стан­кам. Как рабочий человек, Василий получал по карточкам 800 граммов хлеба в день. Его выпекали из ов­сяной муки грубого помола, неред­ко прямо с остями или добавлени­ем чего-то такого, что желудок от­казывался переваривать. Пленные японцы питались лучше коренных жителей и выглядели лучше. Зна­ющие люди говорили, что прави­тельство Японии подписало меж­дународный договор о гуманном обращении с военнопленными, и в СССР японцы получают продук­товую поддержку из Красного кре­ста. Сами они говорили, что им присылают рис и рыбу из военных складов, что остались в Маньчжу­рии. Многие из японцев курили, и в обмен на самокрутки, начинен­ные выращенным на приусадебном участке табаком, предлагали авто­ручки. Для местных жителей всех возрастов это была диковинка.

Самостоятельная жизнь

Перед призывом в армию Василий Токаренко окончил курсы водителей. Каждый день вставал в 5 утра и отправлялся в соседнее селение за 16 километров, а потом столько же вышагивал обратно. Машины в то время были редкостью. Когда они  проходили по деревенской дороге, люди выходили из дворов и с упоением нюхали воздух. В обществе на шофера тогда смотрели так, как сегодня - на космонавта.

Служить Василию довелось в автобатальоне Забайкальского во­енного округа, который базировал­ся на станции Атамановка, за Чи­той. В арсенале части были полу­ченные по ленд-лизу американс­кие трехосные «Студебеккеры» и трофейные немецкие легковые «Виллисы». Василию довелось возить на «Студебеккере» военные грузы на многочисленные склады, продовольствие в военторги, бое­вой состав на учения, оказывать помощь колхозам в уборке урожая. Солдаты в то время служили три года. Дедовщины или другого про­явления неуставных отношений в армии, как говорится, и близко не было, военная подготовка велась по всем правилам.

Домой Василий вернулся зака­ленный духом, с настоящей воен­ной выправкой и в новом обмун­дировании. Работать пошел на ле­соучасток, откуда призывался в ар­мию. В1953-54 годах машин в хо­зяйстве вообще не было. Лесосводка велась двуручной пилой, трелев­ка, погрузка и перевозка тоже вы­полнялись вручную, с помощью кон­ной подводы. Первую машину Ва­силий собрал на МТС из остатков битой техники.

В 1957-м он женился. Искал суженую долго, зато выбрал и ум­ницу, и красавицу - коса до пояса, хозяйка хорошая. Дом своими ру­ками построил. Хозяйство с женой завели. Двоих сынов родили. Жили, радовались, а иногда задумыва­лись: какое образование их дети получат в сельской местности Что увидят? Некоторые  молодые семьи подавались в город или на ново­стройки. Василий с женой и детьми тоже перебрались в Байкальск. Классные водители там требова­лись, как говорится, на каждом шагу. Семье быстро выделили квар­тиру. Дети пошли в школу. Хорошо и ладно они прожили в Байкальске семь лет. Но человеческая натура такова, что хочется еще лучшего.

В 40 лет - за мечтой и песней

И это лучшее представлялось Василию Петровичу и Любови Ва­сильевне из красиво звучащей пес­ни: «Усть-Илим на далекой таеж­ной реке», из многочисленных га­зетных публикаций, теле- и радио­передач о будущей стройке СЭВ - Усть-Илимском ЛПК и молодом го­роде, который по замыслу архитек­торов должен был стать лучшим от Урала до Дальнего Востока. А бы­валые люди говорили, что на Устъ-Илиме платят хорошие деньги. Ва­силий Петрович решил: ничего, что уже 40 стукнуло. Главное - есть силы и желание начать жизнь на новом месте. Жена, Любовь Васи­льевна, идею поддержала.

В1972 году вся большегрузная техника Усть-Илимска была сосре­доточенна в АТУ-6. Его начальник, Игорь Михайлович Пашков, встретил приехавшего на разведку Bасилия Петровича как родного: рас­спросил, откуда, где работал, ка­кой имеет водительский класс? Beлел кадровику выписать Василию Петровичу вызов, чтоб быстрее по­лучил квартиру. А на первых порах обещал помочь построить времян­ку силами АТУ. Чтоб никого не об­ременять, Василий  Петрович, посо­ветовавшись с женой, дал объявление в газету и поменял просторную благоустроенную квартиру в Байкальске на меньшую по площади, в сборно-щитовом доме на Устъ-Илиме. Жил в ней 4 года, пока не получил благоустроенную квартиру  в правобережной части города.

Начинал Василий Петрович работать на КрАЗе, который сам отремонтировал. Вскоре в АТУ пришло 35 новых БелАЗов. Ав­токолонну в ту пору возглавлял Иван Павлович Демьяник. Он сра­зу же предложил Василию Пет­ровичу пересесть на БелАЗ. На этом мощном красавце он возил скальник и грунты на отсыпку зем­ляной плотины Усть-Илимской ГЭС, дорог в Кеуле, полотна ле­совозных дорог, возил гравий от земснарядов, что стояли на от­сыпанной перемычке ниже мос­та через Ангару. С этого места в декабре 1972-го он едва ушел на груженом БелАЗе от наводнения. Плотина ГЭС еще строилась, и русло Ангары было отведено в сторону. После сильных морозов, сковавших реку, вдруг наступила оттепель. Где-то в нижнем бье­фе случился ледовый затор. Мас­са воды с глыбами торосов при­бывала так быстро, что никто из руководства стройки не успел уз­нать об опасной ситуации. Когда вода захлестнула перемычку, Ва­силий Петрович и другие водите­ли успели проскочить ее на Бе­лАЗах, у которых колеса выше че­ловеческого роста, и уйти по до­роге в поселок, а шедший после­дним с погрузки БелАЗ большая вода настигла в считанные секун­ды: покрыла капот, кабину. Оша­рашенный водитель взобрался на ее крышу, потом на козырек. А ледяные потоки все поднима­лись. Спасла откуда-то прибив­шаяся баржа. Руководство строй­ки и АТУ-8 вызвали вертолет. Пока он прилетел из какой-то гео­логоразведочной экспедиции, на­валились зимние сумерки. Мо­бильных телефонов в то время не было. Никто не знал, что с водителем. К счастью, он был тепло одет и благополучно пере­сидел ночь на барже, а утром, как только рассвело, его поднял вер­толет. Вмерзший в ледовую глы­бу БелАЗ потом вырезали и вы­дергивали частями.

Подвези, судьба, шоферу

Каждый водитель из тех, кто покорял Ангару и дороги Устъ-Илима, может рассказать свою невероятную историю со счастливым или грустным концом. Василий Петрович как-то стоял на своем БелАЗе в карьере под погрузкой. И вдруг прямо над кабиной из 4-кубового ковша экскаватора вывалилась нависавшая с одной стороны глыба мерзлого грунта. Хорошо, удар пришелся с другой стороны сиденья водителя. В другой раз при погрузке лопнули стальные троса стрелы экскаватора. 9-тонный ковш вместе с грунтом рухнул в кузов БелАЗа. И опять незримый ангел-хранитель отвел беду.

...Не сосчитать, сколько рейсов совершил Василий Петрович на строительство ГЭС, города и
ЛПК, сколько кубов грунта перевез, отсыпая городские и лесовозные дороги. Возвращаясь с
дачи, он невольно отмечает, что в какую сторону ни посмотри, вез-
де есть не доля, а глыба труда водителей - первопроходцев. Вместе с ними Василий Петрович Токаренко может сказать, что жил и работал не зря. А вместе с женой Любовью Васильевной он готов поделиться той мудростью, что вместе они преодолели все перекрестки нелегких дорог и превратностей судьбы, вырастили детей, внуков и уже дождались правнуков.

Зинченко, Н. На перекрестке дорог и судеб / Надежда Зинченко // Вестник УИ ЛПК. - 2010. - 15 окт. - С. 2: фот.