Строительство железнодорожной линии «Хребтовая – Усть-Илимская». Поселок Игирма

Илим – зовет

Старый стрелочник привык бывать на людях. И занесла его, седовласого, на Хребтовую та же страсть к шумному боевому делу... Интересно – дорога на Лену вышла, и поехал с Украины на эту самую Тайшет-Ленскую.

– А что, мне разве заказано с комсомолом за романтикой. Эвон кудри-то, хоть в женихи. – И он неловко жестом головы тряс своими седыми кудрями...

Мы встретили стрелочника во второй раз. Он был печален. На Хребтовой было тихо, безлюдно. Не повезло маленькой заброшенной на самой вершине горы станции. В голосе старика уже не звучали лихие нотки.

– На Коршунихе город строят, железо добывать будут; в Усть-Куте – порт, а нас, как назло, судьба обходит, – жаловался старый железнодорожник, – даже климат злее, чем на Коршунихе, хотя до нее какой-то десяток-полтора километров. Даже овощ и тот на верхотуре не растет. Одним словом – Хребтовая.

Этот разговор припомнился, когда журналистская тропа привела нас в предмайские дни на Хребтовую. Название самой «высокой» станции было здесь у каждого на устах.

***

На маленькой Хребтовой было не в меру суетно и шумно.

– Куда же вы, милые, да еще с детьми. Игирма-то гостиниц не имеет. Вы что, не знаете приказа «Ангарстроя», – разводя руками, усовещал приезжих женщин представитель управления.

А женщины улыбались, подшучивая над растерянностью управленца. Они отлично знали об этом приказе еще на Абакан-Тайшете.

Как же это? – рассуждали женщины. – На пионерные работы только мужей, а потом уж жен с детьми. Спасибо, так не пойдет. И им по душе первые колышки. Вот и поехали на Игирму начинать дорогу с нуля.

Прошло всего лишь три месяца, как строймонтажные поезда раскинули свои лагеря на Хребтовой и Игирме. А сегодня вряд ли уже назовешь их полевыми. Посмотришь на ряды «красных деревень» – поездов, на кучно разбросанные щитовые дома и на самую настоящую столовую с бифштексами и свежими румяными булочками, невольно скажешь: «Как же здорово умеют ангарстроевцы устраивать жизнь там, где казалось бы нет ничего живого...

Как грибы из-под земли, выросли склады, тупики, автобаза, звеносборочная, тут и там заложены дома, детсады, клуб. И везде ребята из бригады Володи Лиховида и Миши Мандрика. За ними школа: ее ждут, как манну небесную. Она скоро будет. Это пообещали родителям с Хребтовой 220 комсомольцев.

Как всегда, первые тропы  к большим огням новостроек проделывает «Ангарстрой». Многих знакомых встретили мы на Хребтовой. Кто-то из них прокладывал дорогу на Абакан, кто-то строил Осетровский порт, кто-то сооружал вынос...

Это уже второе или, может быть, третье «поколение» путестроителей Приангарья. И самым бывалым – от силы 30 лет. В кабинете главного инженера 158-го поезда, чуть сморщив лоб, склонился над проектом высокий мужчина с добродушным и улыбчивым лицом.

– Геннадий Федорович, – почтительно обратился к главному инженеру пожилой проектировщик из Томска...

Увидев нас, главинж смущенно улыбнулся, словно ему было неловко от столь высокого положения. Ведь прошло только пять лет, как на Лену приехал 22-летний выпускник из Хабаровского железнодорожного института Гена Бугаев. Мастер Бугаев строил бетонный завод, прорабом сооружал дома, старшим прорабом воздвигал транспортные узлы. И вот он, главный инженер стартового поезда, первый технический наставник проходчиков Усть-Илима. От него, от его друзей лесорубов, экскаваторщиков, путеукладчиков начинается завт­рашнее море Илимское, начинается большой лесной поток, жизнь железного Рудногорска.

Трасса стелется по тайге. Бугаев всматривается в каждый метр только что отсыпанной и яркой, как желток, автодороги.

– Учтите, – обращается к нам сосед по «газику». – Едем-то мы, пожалуй, по самой первой сухой трассе.

Предупреждение главного инженера так и затерялось в нашей памяти. Мы не увидели подтверждения этому – кругом стояли лужи, стекали ручьи...

А сказанное Бугаевым имело верный и, можно сказать, стратегический смысл... Дороги начинаются с рек. Рельсы всегда соседствуют с отмелями, с перекатами, с излучинами.

Что же заставило ученых пересмотреть на этот раз извечные устои науки, что побудило их уходить от пойм Игирмы и Тубы? Море, заливы, широта, большие мостовые переходы... Сколько потребуется на 214 километров протяжения водоотводных сооружений – труб, кюветов, канав? Какие нужны средства, чтобы строить мосты и переходы? Это и остановило автора проекта, это и повернуло его на другую стезю, неизведанную, нехоженную. Специалист «Томгипротранса» Виктор Владимирович Жданов решил идти посуху... И трасса прорывается через тайгу по водоразделу – с одной стороны реки ангарского, с другой – ленского бассейнов. Но вода остается внизу, а рельсы побегут по вершинам гор. Такого маршрута еще не знали путестроители.

– Правда, насчет воды для питья придется трудновато, зато ноги в тепле, – шутит Бугаев. – И заранее прошу – не смейтесь, на горах и день длиннее. В мыслях молодого инженера путь рисуется так, как будто он едет по готовой ветке к самой плотине гидростанции. Хребтовая – Начальный – Баларихта – Игирма – Рудногорск. И все вершинами, большими и малыми, которые просто так не дадутся в руки. Будут взрывы, будут выемки, будут насыпи. А с 120-го километра – участки вечной мерзлоты и впадины с болотистыми грунтами  плывунами.

Нелегко пробираться нашему «газику» по просеке, что углубилась почти на 10 километров в сторону Илима... Но куда труднее ребятам из прорабства Алексея Симонова прорубаться через тайгу по увалам и гарям. И никто не жалуется. Была бы родная семья путестроителей, была бы милая сердцу работа. Нет пока жилья – обходятся вагончиками, нет клуба – крутят кино в составных палатках.

Спросите Анатолия Новикова, что держит его на просеке в этой хвойной сутолоке, вдали от удобства и уюта? Деньги, нажива, тщеславие? Чернявому пареньку покажется такой вопрос наивным и, прямо скажем, неуместным. Ленинградский слесарь однажды примкнул к бригаде, что трудилась на выносе тайшет-ленской магистрали из зоны затопления, и крепко привязался к таежной жизни.

Тут, на проходке приилимской тайги, Анатолий Николаевич умело руководит бригадой, а сам мастерски валит «Дружбой» сосняки. Ревниво ждет он вестей из бригады рыжебородого Юрия Беляева и порой завидует соседям, что им не надо возвращаться на ночевку в Хребтовую. Ведь у них на 25 километре в глухом логу раскинулись палатки и навес под кухню. Здесь не дуют ветры, вода из родинка пробивается прямо на поляну. Одним словом – роскошь. Вот и назвала белаевская бригада свой поселок Мечтой. Невольно думается, а где здесь место романтике, если каждый уже давно заглянул в корень походной жизни, если проходческая работа стала профессией? И все же живет она, эта горячая одержимость, эта романтическая порывистость людей, которым хорошо знакома радость преобразования, счастье зажигать огни в глухих зарослях тайги.

***

О таком большом движении думал наш старый знакомый станционный стрелочник. Именно такой представлял он себе Хребтовую – многолюдной и важной. Но не сумел романтик ждать и проиграл. Хребтовая стала воротами на Илим.

Илим – зовет // Восточно-Сибирская правда. –  1966.  – 8 мая.